www.gurchenko.ru
Во второй половине прошлого столетия местные театралы города Торжка задумали поставить оперу «Евгений Онегин». Теноры и баритоны нашлись, что же касается баса — баса подходящего в Торжке не оказалось. Кто‑то надоумил пригласить бывшего тверского протодьякона (он же бывший актер) отца Досифея. Поехали к нему.
— Кого играть? — спросил Досифей.
— Гремина и Зарецкого. В трех спектаклях.
— Только ведайте, что дешевле, чем по десятке за каждого, не возьму, не считая прогонных, кормовых и бражных.
— Дороговато, отец Досифей. По трешнице с лихвой хватит. А?
— Не могу. Мать‑ дьяконица грыжу лечит — расход непредвиденный. Пять рублей за Гремина, три рубля за Зарецкого и ни копейки меньше!
Сошлись на семи рублях и за Гремина и за Зарецкого...
Первый спектакль. Перед началом сцены дуэли выяснилось, что у Ленского нет секунданта: Досифей — Зарецкий, исчез яко дым от лица врагов. Провели сцену таким образом: когда Ленский спел свою арию, вошел Онегин и спросил Ленского:
— Позвольте, где же ваш секундант?
— Мой секундант внезапно заболел.
"Тогда, может быть, вы, господин Ленский, согласитесь ограничиться одним моим секундантом— мусье Гильо? Хоть человек он неизвестный, но уж, конечно, малый честный.
— Мне все равно,— меланхолично ответил Ленский.
— Что ж, начинать?
— Начнем, пожалуй.
И начали. Когда дело дошло до трагической развязки и Онегин поднял пистолет, на сцену вбежал запыхавшийся гимназист, которого послали на розыски Досифея, и крикнул:
— Подождите, не стреляйте, я нашел секунданта. Отец Досифей а пивной трепака пляшет. Ей‑богу! Сам видел!..
Раздался выстрел. Ленский упал. Зал громыхнул смехом. Занавес стыдливо опустился.
Антрепренер — он же режиссер и балетмейстер — нашел Досифея а пивной. В костюме и гриме Зарецкого, он стоял на одном из столиков, размахивал руками и под одобрительный гогот извозчиков пел: «Люди гибнут за металл, Люди гибнут за металл...»
Второй и третий спектакли не состоялись. Какой‑то купец‑толстосум скупил и споил не только Досифея‑Гремина, но и Ленского. * * *
Эти предания старины глубокой невольно вспомнились нам при чтении писем читателей, при чтении местных и центральных газет, в которых нет‑нет, да и появляются материалы о возмутительнейшем поведении некоторых артистов, торгующих своей славой и искусством, насаждающих в современных советских условиях досифеевские нравы. Обидно до глубины души, что среди них встречаются имена людей, истинно способных и талантливых, людей, которым наше государство, не скупясь, создало невиданно прекрасные условия для честного творческого труда, а зрители проявляют к ним искреннюю любовь и доверие.
И какое моральное огорчение приносят советским людям те, кто попирает их доверие и любовь!
Моральная чистоплотность нашего народа кристальна и высока. И ему претят такие явления, как зазнайство, халтура, рвачество, расточительство, расхлябанность, эти родимые пятна, — пережитки отвратительного прошлого, досифеевского.
Обратимся к одному из печальных и неприятных примеров.
Кто не знает, кто не видел кинофильм «Константин Заслонов»! Миллионы сердец покорил образ человека с чистой совестью, советского патриота и героя Константина Заслонова! Какое огромное и бесценное, благородное и святое чувство благодарности вспыхивало в глазах и в душе миллионов зрителей, когда они смотрели игру артиста В. Дружникова, исполняющего роль Заслонова! Как они полюбили этого артиста!
И какое же горькое чувство разочарования испытала молодежь (да и не только молодежь) на концертах в клубах Комсомольска‑на‑Амуре, где гастролировал В. Дружников и где выходил на сцену... в откровенно пьяном виде.
Достаточно иметь элементарную порядочность, чтобы понимать, что людей с чистой совестью
• право воплощать на сиене и > артист и человек с чистой со‑
Непостижимо спесивым и гордым образом отреагировал В. Дружников на вышедшую статью по этому поводу в газете «Дальневосточный мсомолец».
Немало случаев, когда таланты теряют не только поклонников, но, сбившись с пути, зазнавшись или спившись, то и дело теряют и сцену, и прошлую славу, и свое лицо.
«Таланты», прошедшие огонь, и воду, и медные трубы и ставшие барышниками сцены в сипу условий, в которые был поставлен бесправный актер в бесправной монархической России,
Но позволительно спросить молодую киноактрису Л. Гурченко — талант, только что вылупившийся из институтского яйца, — позволительно спросить; откуда у нее на заре туманной юности появилась столь рано определившаяся склонность к барышничеству (впрочем, сейчас это называется «левыми» концертами)? Откуда у нее, всем и всецело обязанной своим положением советскому народу и государству, такое наплевательское отношение к общепринятым в нашей стране принципам поведения и государственной дисциплины?
Представьте себе, что сталевар сорвал плавку стали. Это же невероятное и чрезвычайное происшествие, влекущее за собой срыв плана, убытки и т. д.
Не менее дорого обходится (материально и морально) срыв киносъемки. А Гурченко сорвала не одну, а две киносъемки.
Грустно и горько, печально и позорно!
От чего это происходит?
От невоспитанности и нескромности.
Во‑первых, от невоспитанности и нескромности актеров. А советский актер обязан быть воспитанным в полном смысле этого слова. Можно уметь правильно ходить и правильно сидеть, можно уметь красиво одеваться и не ковырять в зубах за столом, можно знать все 777 правил хорошего тона и все‑таки быть невоспитанным. Речь идет о воспитании сердца и ума, души и совести. Речь идет о том, чтобы быть воспитанным политически, понимать и выполнять гражданский долг во всякое время, в любой обстановке, при всех условиях.
Эту аксиому обязаны знать не только таланты и гении, но и те, кто их окружает, кто их обязан воспитывать непрестанно, — партийные, профессиональные, комсомольские организации, друзья, товарищи. Только при этом условии исчезнут досифеевские нравы в среде советского актерства.
Во‑вторых, происходит это от невоспитанности и нескромности некоторых директоров клубов, дворцов культуры, филармоний и прочих концертно‑эстрадных точек. Ведь любой «левый» концерт, любое «левое» выступление происходит не где‑нибудь на перекрестке, а на сцене. И вот для того, чтобы заполучить на сцену своего клуба или Дворца культуры какую‑либо «знаменитость», администрация пускается во все тяжкие и платит за выступления суммы, не предусмотренные никакими ставками, никакими тарифными законами.
Не ясно ли, что подобная нескромная щедрость за счет государстве способствует тому, что некоторые неустойчивые, находящиеся не в ладу со скромностью актеры становятся на путь рвачества, спекуляции своей славой и искусством.
Спрашивается, а директора и администраторы находятся в безвоздушном пространстве, что ли? Ведь они пребывают на твердой земле и работают в коллективах, где есть партийные, профсоюзные, комсомольские организации, правления и советы клубов и дворцов. Так почему эти почтенные органы закрывают глаза на «коммерческую» деятельность администраторов и директоров?
Во всякой нехорошей сделке участвуют обычно две стороны: одни дают, другие берут. Так и тут: администратор‑транжира дает, актер‑хапуга берет. И тут, как говорится, надо ударять и по коню и по оглобле. И ударять не стесняясь, не либеральничая.
Рисунки А. Крылова
Д. Беляев